ЛИЧНЯК
- Сколько же ты добиралась?
- Долго, сынок.
- Неделю?
- Почти так.
- Зачем?
- Тяжко было одной. Хотелось тебя увидать. Теперь, вот, полегчало.
- Ты же получаешь письма. И я твои тоже.
- Этого мало.
- Я пишу тебе всё, как есть.
- Чувствую, что не всё.
- Ну, почти всё. Тебе всего и не надо знать.
- Я сначала хотела на самолёте. Но денег, вот, не хватило. Уж очень стал дорогой.
- Сколько?
- Никак, три моих пенсии?
- А поезд?
- Плацкарта – как одна пенсия.
- И ты тряслась пять суток в плацкартном вагоне?
- Поменьше. Когда пересаживалась, ждала на вокзале полдня.
- И столько же обратно?
- Поэтому и продукты пришлось везти такие, чтоб не испортились. Уже проверяли…
- Спасибо, но здесь надо делиться. Иначе нельзя.
- А себе-то останется?
- Останется, конечно, не беспокойся.
- И с тобой тоже делятся?
- Кто как…
- Тебя не обижают?
- Тут всех обижают. Главное – что не опустили.
- Не понимаю тебя, сынок.
- Этого и не надо.
- У меня поезд назад через четыре дня. Нам разрешат видаться?
- Надеюсь. Сейчас надо устроиться на ночлег.
- Мне обещали, когда я звонила.
- А откуда ты звонила?
- С почты. Сказали, что койку найдут.
- Я тоже им говорил, что мать приедет. Только точного дня не знал.
- Если не устроюсь – доберусь как-нибудь до станции. Там тепло.
- До станции тридцать семь километров.
- Ничего… Ну, как ты, сынок?
- Я же сказал, что нормально. Как все.
- У нас тоже без новостей. Никто, Слава Богу, не помер. Невеста твоя заходит…
- Какая она мне невеста? Я ей сразу же написал, чтоб искала себе…
- Кого? Да и где ей, бедной, искать-то?
- На сайте знакомств.
- Снова не понимаю, сынок. Ты похудел очень. Жилы одни.
- Работаю много. Веду себя хорошо, тихо. Две новых профессии освоил.
- Молодец. Это тебе пригодится. Может, пораньше освободят?
- Раньше, чем через две трети срока не освободят.
- А если амнистия какая?
- Может быть, мама. Ты, главное, держись, не болей. У меня один стимул остался – вернуться, чтобы тебе помогать. Пожить с тобой рядом.
- Даст Бог, поживём.
- Скажи, а ты когда-нибудь сможешь меня простить?
- Я давно простила, сынок. Сразу же и простила.
- Думаю, если б он трезвый был…
- Да, но бил он меня и трезвый, и пьяный. Чуть что – сразу зверел. Если без синяка спать ложилась – уже за счастье.
- …не попёр бы на меня.
- Не помню, сынок. Избил он меня тогда сильно. Получается, я же во всём виновата.
- Что ты такое говоришь? Ты здесь вообще не при чём.
- Всем ясно было, что самооборона, а они, видишь, как рассудили?
- Адвокат нам достался слабый. Всё, вроде, правильно излагал, апелляцию подал, а что толку?
- Присяжные бы тебя оправдали.
- Оправдали, не оправдали… Не знаю. Для этого нужно было дело из районного хотя бы в областной суд передавать.
- Что ж, им, в районном, присяжные-то мешают?
- Говорят, не набрать. Да и усложняют работу, наверное. А так – отцеубийца, и всё!
- Не говори так, сынок. Как думаешь, нам завтра свидание разрешат?
- Разрешат. Тут тоже люди.
- И правда, сынок. Тоже, ведь, люди…